– Борис, мне конечно приятно, что в своём возрасте я ещё привлекаю таких горячих молодых людей, но нет, – с этими словами погасла единственная искра моей офисной страсти.
Имиджборды
«Имиджборд (имиджборда, англ. imageboard, маш. картинкадоска, анонимный имиджборд, АняБ) – разновидность сетевого форума, отличающаяся большими возможностями по прикреплению к сообщениям картинок. Как правило, имиджборды построены по одинаковой схеме и состоят из нескольких тематических разделов (или досок), в которых содержатся треды, состоящие из постов от разных пользователей. Пользователи имиджборд, как правило, избавлены от необходимости регистрироваться, и поэтому анонимны, хотя и существуют трипкоды и другие методы идентификации постов одного человека». (Lurkmore)
Всех друзей мне заменил Анонимус. Я обрёл в его лице Антона, помноженного на десять и много более того. Сарказм, бесчеловечность и извращения; музыка, порно, книги и кино; паранормальные явления и психология; смелые идеи, которые никто бы не посмел опубликовать открыто; максимальный троллинг и накал страстей – и никаких ограничений! Антон пытался привить мне свой вкус, чувство стиля, отметая неугодное ему, и с этим приходилось считаться. Здесь же я попал в виртуальное царство свободы, которым, как мне казалось, и задумывался Интернет изначально. Каждый визит на борды сопровождался эйфорией, сравнимой с приёмом наркотика – водопад ярких впечатлений пропускается через мозг на умопомрачительной скорости!
Вернуться к общению с нормальными людьми в реальной жизни после такого бывало непросто. Они ведь не знают мемов, серьёзно относятся к тому, над чем на бордах угорают, а за троллинг ИРЛ можно отгрести неиллюзорных пиздюлей.
Я воспринимал Лурк как кладезь мудрости, народную «Википедию», а имиджборды – как школу жизни. Ведь они просто, доступно, а главное – с юмором и иронией могли объяснить смысл любого явления. Мнение коллективного сознания об устройстве мира, половых отношениях и даже смысле жизни постепенно перекочевало в мой мозг. Я оброс имиджбордовскими идеями и понятиями, превратившись в тролля, зацикленного на потреблении контента, цинично относящегося решительно ко всему и живущего «ради лулзов».
Сперва я просто зачитывался высокохудожественными копипастами и статьями, раскрывающими, как мне казалось, самую суть вещей. Потом эта суть стала приедаться, потому как ею всё чаще оказывалось говно. И то – говно, и это… Общая философская мысль имиджборд-культуры скомпилировалась в моём уме так: «Жизнь – говно; давайте над ней стебаться!» – этакое тупое злобное веселье. Наступило разочарование. Я стал заглядывать на борды лишь в специализированные разделы по психологии, философии, медицине и выживанию. Читал высказывания адекватных анонов, а сам практически не писал.
Поскольку я снова стал выпивать и питаться как попало, меня опять стали беспокоить прыщи. Я вычитал на бордах и опробовал на себе метод лечения, заключавшийся в подкожных инъекциях Плазмола – препарата плазмы крови человека. Самым драматическим был момент, когда однажды посреди процедуры (я уже давил на поршень, вводя препарат внутрь) в дверь ванной стал шумно ломиться отец. Я закричал «занято» и в панике выдернул шприц. Пришлось потом успокаиваться и слегка трясущимися руками проделывать в коже новую дырку.
– Господи, что я делаю? Я шизею, творю тут какую-то дичь, которую приходится от всех скрывать – подумалось мне тогда, – а грань тонка, и я уже почти спалился…
Результат курса лечения из девяти уколов (десятая ампула оказалась бракованной) был сначала не слишком заметен, но со временем прыщи исчезли и даже «втянулись», образовав характерные ямки. Впрочем, сложно определить действительную причину. Это мог быт и частичный возврат к вегетарианской диете, и временное снижение уровня стресса.
Тот инцидент в ванной, в совокупности с заметно возрастающей социопатией и косноязычием, убедили меня, что имиджборды ведут «не в ту степь» и превращают жизнь в какой-то идиотский набор бессвязных действий. Я всё отчётливее ощущал себя двухмерным персонажем какого-то дурацкого аниме, затерявшимся в мире реальных людей. Но окончательной жирной точкой в истории моего взаимодействия с бордами стала встреча с одним из анонимусов в реале.
Это был настоящий «хикки» – крайне тяжёлый в общении и ощутимо дезориентированный в физическом мире великовозрастной детина, живущий с мамой. Он казался мне окружённым аурой серого ватного вакуума, лишающего всякой возможности дотянуться до него. Абсолютно искусственное лицо, почти лишённое какого-либо выражения, и такая же поза тела. В глазах – пустота и более ничего. То ли манекен, то ли призрак. Я совершенно не понимал, что с ним делать и чего от него можно ожидать. Казалось, что с равной вероятностью он мог зарезать, пёрнуть, заплакать, предложить подрочить на брудершафт… Кто же там – в этом органическом мешке?
На все мои предложения он вяло соглашался, слушал, но разговор не поддерживал, а своего жизненного опыта у него не было вообще. Словно чёрная дыра, которая безвозвратно поглощает любую частицу и волну, выпущенную в её сторону. Мои опасения по поводу непредсказуемости собеседника оказались напрасны. Он не мог проявить себя. Никак. Убедившись в бессмысленности попыток как-либо «расшевелить» этот овощ, я ушёл. И никогда более не возвращался ни к имиджбордам, ни к их обитателям. Мне очень не хотелось стать таким же.
Общение с родственниками
С матерью, отцом и братом мы практически не общались. Все были работающими и учащимися людьми – домой приходили кушать и спать. Иногда обменивались ничего не значащими историями с работ, смысл которых в основном сводился к банальному «начальники – тупые».
Здесь я чувствовал себя неловко. Рассказать о том, чем заполнены мои программистские будни, обычному человеку без специальной терминологии не представлялось возможным. Да и с ней оказалось бы совершенно не интересным.
– Чем занимался сегодня? – спросила однажды мама.
– Учил машинки летать на вентиляторах, – после некоторой паузы честно ответил я. А про себя подумал:
– Какой же всё-таки оторванной от жизни хернёй я занимаюсь… А главное – для кого? Ведь об играх, которые я пишу месяцами, узнают лишь считанные подростки, которые забудут их через неделю. А большое бизнес-приложение, которое я даже не понимаю, как работает целиком, и вовсе останется где-то в недрах неизвестных зарубежных корпораций. Опять же – его будут постоянно обновлять и, вероятно, весь мой код вскоре будет кем-то переписан. А потом и сам Flex устареет как технология, и удалят вообще всё. Сизифов труд. Но за него платят хорошие деньги. Боже, на что я трачу жизнь и остатки здоровья? Как же это всё нереально…
Меня утешала мысль, что, заработав много денег, я смогу наконец потратить их на свою мечту. Правда не ясно, на которую: делать игры-миры или уехать в глушь, заниматься творчеством и сходить с ума.
Яркими точками соприкосновения с родственниками были праздники. Мне довелось быть диджеем на свадьбе двоюродного брата. Того самого Ш., которым я так восхищался в детстве. После армии мы с ним мало виделись. Мне казалось, что брат изменился в худшую сторону: забросил творчество, занялся какими-то сомнительными бизнес-махинациями, да и женился он уже во второй раз. Я иронично оделся в чёрное, намекая, что мероприятие отнюдь не радостное – хорошее дело браком не назовут.
На свадьбе мне в очередной раз довелось убедиться, что женщины в целом мне нравятся больше – они всегда заняты полезным делом. А мужчины – пафосные павлины, распускающие друг перед другом хвосты, обсуждающие глобальные вещи и скрывающие правду самих о себе. Особенно заметно это стало после моей неудачной шутки:
– Да ну, после первой закуска нужна, как женатому – онанизм!
– Это ты зря так говоришь.
– Почему?
Мужчины лишь, замявшись, промолчали в ответ, и стало ясно, что дело не в закуске.
Но больше всего свадьба запомнилась тем, что мой ноутбук остался ночевать под дождём – прямо под стоком с крыши. Обнаружив «утопленника» утром, я сделался мрачнее тучи. Пошла под откос жизнь программистская. И музыка, и всё остальное… Но я старался не подавать виду. Сказал жениху: «С тебя штука баксов», и сел пить водку с хозяйкой коттеджа, которая была рада поделиться житейским опытом:
– Видишь, у него губы-то пухленькие – значит дитё ещё, он как будто титьку просит. Кто повзрослел – у тех губы-то тонкие, поджатые…
Я слушал её и представлял, что двоюродный наверняка будет медлить с деньгами. Куплю новый ноутбук, а этот сдам на запчасти. И никогда больше не стану помогать родственникам. Ни-за-что.
